50 лет в архиве
(ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС — РЦХИДНИ — РГАСПИ)

Сообщение начальника Отдела обеспечения сохранности, государственного учета и комплектования документов РГАСПИ Валерия Николаевича Фомичева на заседании Школы практической археографии (12 мая 2021 г.)

Моя жизнь и работа в Центральном партийном архиве началась в сентябре 1970 г. ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС был в то время элитным архивом, работать в котором было предметом желаний многих студентов. Но это было непросто.

В ЦПА можно было попасть, в основном, по звонку «сверху», либо по знакомству. ЦПА, можно сказать и так, был прибежищем многих сыновей, дочерей и родственников ответственных сотрудников, работавших в ЦК КПСС.

Здесь работала дочь будущего генсека ЦК КПСС Елена Черненко и его племянник В.Л. Любимов, дочь заведующего Административным-хозяйственным отделом ЦК КПСС А. Быстрова – Хомякова Наташа, дочь высокопоставленного сотрудника международного отдела ЦК КПСС Колесникова Ольга и многие другие. Здесь были более высокие ставки заработной платы, поликлиника, столовая, дома отдыха и санатории ЦК КПСС и другие льготы.

ЦПА был ведомственным архивом и не входил в структуру государственных архивов СССР. Он образовался от слияния в 1931 г. трех ведущих научных центров Советского Союза: Института К. Маркса и Ф. Энгельса, Института В.И. Ленина и Истпарта в единый Институт и объединения архивов этих Институтов в единый Центральный партийный архив.

ЦПА – это единственный в мире архив, в котором в полном объеме в виде подлинников и копий хранятся практически все известные на сегодняшний день документальные материалы К. Маркса и Ф. Энгельса, В.И. Ленина.

Правила работы архива также по ряду пунктов отличались от правил архивного ведомства. Так как идеологией СССР был марксизм-ленинизм, то и к документальным фондам Маркса-Энгельса и Ленина был особый подход.

Институт К. Маркса и Ф. Энгельса, созданный 11 января 1921 г., был признан «единственным на территории Союза ССР государственным хранилищем всех оригинальных документов, имеющих непосредственное отношение к деятельности Маркса и Энгельса и к изданию их произведений». Такое же положение было и в отношении документов В.И. Ленина. Все архивы, музеи, библиотеки СССР по распоряжению правительства были обязаны передать на хранение в ЦПА их документы.

Принцип единства и неделимости фондов по отношению к документам Маркса, Энгельса, Ленина не применялся. Их документы изымались из личных фондов и коллекций, из документов организаций, редакций газет и журналов, из музеев и архивов и передавались на хранение в ЦПА. Кроме того, в этих фондах (Фонд № 1. Документы К. Маркса и Ф. Энгельса и Фонд № 2. Документы В.И. Ленина) использовался принцип по документного хранения, за исключением тех дел, которые были сформированы самими фондообразователями. Таким образом, каждый отдельный документ имел свой номер. Эти фонды имели усложненную систему хранения и учета, а также использования. Подлинные документы не выдавались в читальный зал, для этих целей был изготовлен копийный фонд пользования.

Один из знакомых родственников моей жены, работавший в ЦПА инженером, замолвил за меня словечко, и меня приняли на работу по договору для обработки историко-партийных документов. То есть сотрудника брали не в штат архива, а принимали для выполнения определенной работы по договору (сейчас это контрактная работа). Зарплата, даже по тем временам, была мизерная – 85 руб. в месяц при выполнении плана. После зарплаты 250 руб., когда я работал токарем, это была нищенская зарплата, и возникли определенные материальные затруднения. Но нужно было осваивать профессию, поэтому пришлось идти на определенные жертвы.

Работали мы в подвале бывшего Музея К. Маркса и Ф. Энгельса, где хранились и новые фонды ЦПА. Было нас 5-6 человек, и этот состав чуть ли не ежемесячно пополнялся и обновлялся. В нашу задачу входило – техническая обработка архивных дел – нумерация страниц, составление заверительных надписей к делам и другие виды работ. Я проработал там с середины сентября 1970 г. до Нового года. В ноябре-декабре мы занимались описанием коллекции подарков И.В. Сталину.

Это была интересная работа, многие подарки были на иностранных языках, которые приходилось идентифицировать, т.е. определять их принадлежность к стране. Вероятно, тогда уже к нашей работе внимательно присматривались заведующий Секцией историко-партийных документов М.М. Мухамеджанов и главный хранитель этой секции Э.А. Купча, заведующий Секцией учета и комплектования Ю.Н. Амиантов, и в конце декабря мне предложили работу в секции документов К. Маркса и Ф. Энгельса. Я, разумеется, согласился. Знанием иностранного языка, необходимого для работы в этой секции архива, я практически не владел, но полагал, что смогу выучить.

Первый разговор был с заведующей Секцией Сенекиной Ольгой Константиновной. Видимо, у неё сложилось более-менее благоприятное мнение обо мне, и я был принят на работу научно-вспомогательным сотрудником секции документов К. Маркса и Ф. Энгельса – помощником хранителя документов секции Гладышевой Марины Александровны.

В мои обязанности входили подбор документов в читальный зал и сотрудникам, их раскладка, выполнение запросов, изучение документальных материалов, хранящихся в секции, проверка наличия документов и многое другое. Зарплата была очень маленькая – 100 рублей. Все время приходилось где-то подрабатывать.

Следует отметить, что мне очень повезло с секцией.

Во-первых, здесь работали наиболее квалифицированные сотрудники архива, знавшие несколько иностранных языков, с большим опытом работы. Все они были «личностями», людьми одаренными и способными.

Во-вторых, в секции хранились документы великих людей, имена которых мы слышали с детства: К. Маркс и Ф. Энгельс, Э. Кабе и А. Сен-Симон, Ш. Фурье и Г. Бабёф, лидеров немецкой социал-демократии: В. и К. Либкнехта, Р. Люксембург, А. Бебеля, героев-коммунаров и других. Мне было чрезвычайно интересно работать с такими документами!

Секцию возглавляла кандидат исторических наук Ольга Константиновна Сенекина.

У неё был большой опыт публикаторской работы, знание материалов секции. Ранее она была заведующей Сектором произведений К. Маркса и Ф. Энгельса ИМЛ, несколько лет работала с мужем в Австрии, прекрасно знала немецкий язык, была очень выдержанным, спокойным человеком. За все годы совместной работы я лишь один раз видел, как она не смогла сдержать своих эмоций и повысила голос.

Большое влияние на мое развитие оказала Ирма Михайловна Синельникова, кандидат наук, «трудоголик», интеллигентная, очень доброжелательная женщина, с прекрасным знанием немецкого и французского языка, человек, увлеченный своим делом, много публиковавшая документов и статей.

Именно она помогла мне выбрать тему для дипломной работы, помогала советами при работе над дипломом и диссертацией и в переводе документов.

Главным хранителем документов секции была Марина Александровна Гладышева – фронтовик, очень строгая и суровая женщина, которую побаивались не только сотрудники архива, но и сотрудники Сектора произведений К. Маркса и Ф. Энгельса – заслуженные люди, доктора наук. Свое дело она знала хорошо и требовала от всех неукоснительного соблюдения правил работы с документами. Но с ней было непросто работать. Я прошел хорошую, но суровую школу!

Наиболее яркой, одаренной личностью секции, да и всего архива, был Гелий Борисович Ковганкин, фронтовик, один из крупнейших в СССР специалистов по документальному наследию К. Маркса и Ф. Энгельса, пользующийся большим авторитетом среди советских и зарубежных марксоведов.

Обладая уникальными способностями к чтению и расшифровке трудночитаемых  рукописных текстов, глубокими знаниями истории марксизма и международного рабочего движения 18-19 веков, а также основных европейских языков, высокой общей культурой, трудолюбием и упорством, Г.Б. Ковганкин внес существенный личный вклад в изучение, расшифровку, описание, перевод многих сложных по структуре, написанию и содержанию рукописей Маркса и Энгельса (в частности экономических и математических рукописей К. Маркса), что обеспечило возможность их научного исследования и издания в фундаментальных трудах Института марксизма-ленинизма.

Он знал не менее десятка иностранных языков, и до конца своих дней изучал иностранные языки. Они ему легко давались, он обладал феноменальной памятью и способностью к изучению языков. Я помню, что, например, польский язык он выучил в течение месяца. Сотрудники секции готовили в это время к публикации Польские рукописи К. Маркса. А Гелий Борисович занимался расшифровкой  этих рукописей. Он прекрасно знал иностранную литературу, мог цитировать на языке оригинала Шекспира и Шиллера, Гёте и Ларошфуко, Дон Кихота Сервантеса и Швейка Гашека.

Был страстным болельщиком московской команды «Динамо». Человек импульсивный, с взрывным характером, он не всегда мог сдержать свои эмоции, что приводило, нередко, к скандалам в секции. Его талант был недооценен. Он не был кандидатом наук, поэтому получал зарплату старшего научного сотрудника, такую же, как у всех старших научных сотрудников архива. Это задевало его самолюбие. Все-таки он был уникальным специалистом с мировым именем.

К нему приезжали учиться носители немецкого языка – специалисты из братского Института марксизма-ленинизма при ЦК СЕПГ, из других стран. Но уровня Г.Б. Ковганкина никому из них не удалось достигнуть. Он прекрасно знал особенности почерка Карла Маркса, его специфические сокращения. Он был и остается лучшим расшифровщиком рукописей К. Маркса и Ф. Энгельса. И вот такой уникальный специалист получал зарплату «как все». Этот принцип «уравниловки» был, на мой взгляд, самым большим недостатком советского общества. Хотя попытки повысить Г.Б. Ковганкину зарплату  предпринимались и партийным бюро, и администрацией архива, но они не принесли результата.

До него в секции работала очень квалифицированный специалист по расшифровке рукописей Нина Ильинична Непомнящая. Нина Ильинична прекрасно знала французский язык,
владела и другими европейскими языками.

В первые годы моей работы в архиве я несколько раз возил ей на проверку расшифровок копии писем в адрес Маркса и Энгельса на французском языке. Ей было уже более 80 лет, но она сохранила и светлую голову, и чувство юмора, оптимизм и работоспособность.

Определенное влияние на меня оказала и Ольга Борисовна Воробьева, ранее работавшая лектором в Музее К. Маркса и Ф. Энгельса. Она писала прекрасные стихи, чаще всего сатирические, эпиграммы и др. Человек очень способный, образованный и интеллигентный, она, в отличие от И.М. Синельниковой, была несколько ленива, что помешало ей своевременно написать и защитить диссертацию.

В соавторстве с И.М. Синельниковой она написала книгу «Дочери Маркса», которая была переведена и издана в десятке стран мира. Огромная заслуга в подготовке и издании этой книги принадлежит И.М. Синельниковой. Именно она была «главной движущей силой» при подготовке второго издания этой замечательной книги. И я не раз наблюдал, как она добивалась от О.Б. Воробьевой продолжения работы. Ольга Борисовна также помогала мне в переводе документов с английского языка для дипломной работы.

Комплектованием секции документами Маркса и Энгельса, материалами по истории международного рабочего движения занимался к.и.н. Борис Моисеевич Рудяк. Он пришел в архив незадолго до меня, а ранее также работал в Музее К. Маркса и Ф. Энгельса.

Он имел широкие международные связи, выезжал в научные командировки по поиску документов в Нидерланды и Германию, Францию и Англию. Вел большую переписку со многими историками-марксистами в разных странах. Благодаря поисковой работе Б.М. Рудяка архиву удалось получить весьма значительное количество документов и фотографий К. Маркса и Ф. Энгельса.

Знатоком французского языка был Владимир Александрович Мыльников. Он также был участником ВОВ, командир взвода зенитчиков, воевал в Польше и Германии, 1946 поступил, а в 1951 г. окончил МГИМО, юрист-международник, очень образованный, интеллигентный человек, со своеобразным юмором.

Именно он обработал документы огромного и сложного фонда Г. Бабёфа, а также другие франкоязычные фонды секции. Он был интересным собеседником, прекрасным рассказчиком. Во время визита в архив правнуков Маркса по приглашению ИМЛ сопровождал их в поездке по Средней Азии и в прогулках по Москве.

Блестящим знатоком немецкого языка была и Евгения Ивановна Грибова. В годы войны она была переводчицей в рядах Красной армии, прошла всю войну. Человек с непростым характером, но трудолюбивый и знающий сотрудник.

Самым молодым сотрудником секции в эти годы была Галина Васильевна Болденкова. Позднее она вышла замуж и стала Ивановой. Она была секретарем комсомольской организации архива, затем её сменила признанная красавица архива Нина Виноградова. В секции она занималась обработкой фондов, участвовала в подготовке к изданию документальных сборников по материалам секции.

Позднее секция еще пополнилась молодыми кадрами.

В 1975 г. в секции работала Карина Тер-Акопян, веселая, жизнерадостная и очень способная девушка. Она занималась обработкой документов на английском и французском языках.

В 1978 г. в секцию пришла Ирина Рязанова, работавшая ранее в Секторе произведений В.И. Ленина ИМЛ, хорошо знавшая английский язык, несколько хуже – немецкий и в начальной стадии французский язык. Она также занималась обработкой фондов.

В 1980 в секцию приняли на работу в качестве хранителя Лену Мельникову. Она окончила МГИАИ и хорошо знала архивную теорию и, кроме работы по хранению и использованию документов секции, занималась и другими видами работ: научно-справочным аппаратом, учетом документов секции, принимала участие в подготовке документальных сборников.

В 1980 г. в архив пришла в качестве практикантки Ирина Каревская (Немова). Мужчины архива сразу же отметили её красоту. Я был в это время в Германии на стажировке. В одном из писем Марина Астахова и Лариса Роговая сообщили мне, что «в архив приняли на работу очень красивую стройную девушку, и что я еще успею присоединиться к восторженным вздохам мужчин архива».

После окончания в 1982 г. философского факультета МГУ (с красным дипломом) её направили на работу в нашу секцию. Ирина  хорошо знала английский язык и тоже пробовала свои силы в обработке фондов и описании документов новых поступлений. Позднее она работала преподавателем английского языка в элитной школе на Арбате.

Приходили к нам стажироваться и студентки института иностранных языков. Все они прекрасно знали немецкий язык, но из 10 человек лишь двое смогли прочесть несколько слов рукописи Маркса. Почему? Не все могут читать рукописный текст, написанный готикой.

Необходимо знать также специфические сокращения слов, которые Маркс и Энгельс широко применяли в своих рукописях, особенности почерка и написания слов. Тут нужны особые способности. В результате у нас осталась работать лишь одна, но самая способная студентка – Нина Левина. Она работала под непосредственным руководством Г.Б. Ковганкина, который был доволен успехами своей ученицы.

Нина Левина расшифровала и проверила правильность расшифровок весьма значительного количества писем в адрес Маркса и Энгельса. Она была веселым человеком, тоже писала стихи, ценила шутки и юмор. Позднее она была приглашена на работу в Промышленный Союз. Но мы до сих пор обращаемся к ней с просьбами расшифровать новые письма Маркса и Энгельса. И она всегда идет нам навстречу.

В этот период архив очень заботился о подготовке смены, в архиве было много молодежи и опытные сотрудники могли постепенно передавать свой опыт, делиться знаниями. Подготовить сотрудника для работы в секции Маркса и Энгельса было непросто. Требовалось 3-5 лет для знакомства с основными фондами секции, эпохой (с начала  17 до середины 20 вв.), с важнейшими событиями этого периода, с жизнью и деятельностью Маркса и Энгельса и их ближайшего окружения.

Учеба. С началом работы в архиве я стал все свои курсовые работы писать исключительно на документальных материалах архива. В архиве работали курсы иностранного языка (2 раза в неделю по 2 – 3 часа) и я посещал занятия по немецкому языку, совершенствуя свои знания. И.М. Синельникова, совместно с заведующей секцией О.К. Сенекиной, предложили мне несколько тем для дипломной работы. Я остановился на биографии Иоганна Георга Эккариуса, члена Союза коммунистов, Генерального секретаря Первого Интернационала, рабочего-публициста, друга Карла Маркса. Он был портной по профессии, после поражения революции 1848-1849 гг. в Германии переехал Англию, где работал по специальности.

В архиве хранился небольшой фонд его документов, но много документов было и в других фондах архива. Уже в 1972 г. я начал работать с этими документами, обработал документы фонда и составил опись, написал 2 курсовые работы у преподавателя новой истории МГИАИ д.и.н. Панченковой Марины Тихоновны. Работы получили отличные оценки. В последние годы учеба в Институте давалась мне легко, к тому же была интересная работа, тесно связанная с учебой. В 1974 г. я на отлично защитил дипломную работу и сдал государственный экзамен. Мой научный руководитель М.Т. Панченкова рекомендовала меня в аспирантуру Института. Но за годы учебы накопилась усталость, нужно было больше внимания уделять воспитанию дочери (ей было около года в период окончания Института). К тому же, я не мог пойти в очную аспирантуру, так как нужно было обеспечивать семью. Таким образом, я на время оставил мысли о написании диссертации.

Но уже в 1976 г. ко мне обратилась доктор исторических наук, старший научный сотрудник Сектора произведений К. Маркса и Ф. Энгельса Валерия Эммануиловна Кунина. Она была авторитетом в вопросах марксоведения и английского рабочего движения 19 века. Она убедила меня продолжить работу над темой и предложила мне работать под её научным руководством. Об этом можно было только мечтать! Валерия Эммануиловна была не только очень знающим и авторитетным специалистом, но и человеком увлеченным, фонтанирующей различными идеями, которые мне и предстояло осуществить. Для начала я подготовил статью в научно-информационный бюллетень Сектора. Кроме того, в 1977-1980 гг. сдал экзамены кандидатского минимума по иностранному языку, философии и истории марксизма-ленинизма. В этот же период я опубликовал ряд статей по истории марксизма и теме диссертации в различных изданиях.

В 1983 г. диссертация была практически написана. Но предзащита диссертации состоялась лишь в мае 1984 г. в Секторе произведений К. Маркса и Ф. Энгельса ИМЛ. Конечно, я волновался, хотя всех сотрудников сектора я прекрасно знал, понимал, что работа у меня неплохая, так как мой научный руководитель её высоко оценивала. Тем не менее, волнение было большое. В Секторе работали в тот период лучшие марксоведы страны, хорошо знавшие период, историю, прессу того времени. Сложность была еще и в том, что мое исследование охватывало весьма широкие исторические рамки – с конца 40-х годов до конца 80-х годов XIX века. Т.е. период деятельности Союза коммунистов, Первого Интернационала, Парижской Коммуны, формирования первых организаций рабочего класса и развития социалистических учений.

Каждый из сотрудников Сектора был специалистом какого-то определенного периода и, разумеется, знал все тонкости и особенности своего периода. Обсуждение проходило в течение 3-х часов, но, в целом, атмосфера была доброжелательная. Я получил много советов, замечаний, предложений. Работа была рекомендована к защите. Теперь предстояло написать автореферат и готовиться к защите.

К сожалению, существовал график заседаний Ученого Совета ИМЛ, и до июля 1984 г. все заседания уже были расписаны. Таким образом, защита диссертации состоялась лишь в конце июля 1984 г. и прошла очень успешно. М.Т. Панченкова и И.М. Синельникова были моими оппонентами. Черных шаров не было, и диссертационную работу утвердили единогласно. Так я стал кандидатом исторических наук.

В 70-80-е годы в архиве работала большая группа молодых сотрудников комсомольского возраста. В 1974 г. по инициативе комсомольцев было предпринято издание документального сборника Инессы Арманд (статьи, речи, письма).

В состав подготовителей входили: Нина Виноградова, Галина Тиунова, Вера Леванович, Валера Шепелев и я. От партийного бюро нам дали руководителя – старшего научного сотрудника секции документов В.И. Ленина Богданову Клавдию Федоровну. Она учила нас на практике (теорию мы проходили в МГИАИ), как готовить документальные публикации.

Работа велась, в основном, после окончания рабочего дня и по субботам. Вначале мы отобрали документы, а затем работали над структурой сборника, примечаниями, указателями. Работа была для всех интересна, и мы довольно-таки быстро подготовили этот сборник к печати.  В 1975 г. он был издан Политиздатом. Помню, как мы радовались этому первому солидному изданию. Выход сборника в свет мы все вместе отмечали в ресторане гостиницы «Украина».

Дисциплина в архиве была жесткая. Нельзя было опаздывать. Часто внизу стоял кто-либо из секретариата или отдела кадров и переписывал опоздавших. В результате человек лишался премии, мог получить взыскание. С премиями по итогам работы в архиве было сложно. Так я, например, всегда выполнял плановые задания, однако первую премию получил лишь в 1974 г., когда окончил институт и получил диплом.

Очень непросто было продвигаться по служебной лестнице. Должность младшего научного сотрудника я получил лишь в 1975 г. Продвижение по служебной лестнице было тесно связано с членством в КПСС. Беспартийные сотрудники практически не имели шансов получить должность старшего научного сотрудника. Но и вступить в ряды КПСС было также чрезвычайно сложно. Существовали определенные лимиты для разных профессий. И если рабочие и колхозники, военнослужащие имели большие квоты, то интеллигенция, люди науки и искусства, очень маленькие.

Я стал членом КПСС лишь в 1975 г. Моей общественной нагрузкой была работа в Методическом Совете Дзержинского райкома ВЛКСМ, и заключалась эта работа в проверке пропагандистских кружков в разных организациях г. Москвы. Работа была интересная, можно сказать, творческая, но отнимала много времени.

На производственных совещаниях мы постоянно отчитывались о выполнении плановых заданий. Спрашивали очень жестко. Я хорошо помню, как обижался В.А. Мыльников на нашу заведующую секцией О.К. Сенекину, когда та делала ему внушения за то, что он не укладывался в нормативные рамки – не мог обработать 3 документа в день по фонду Г. Бабёфа. А то, что этот фонд очень сложный, документы на французском языке и плохо читабельны – не принималось во внимание.

Часто обижался при обсуждении отчетов и Г.Б. Ковганкин, так как М.А. Гладышева, также занимавшаяся расшифровкой отдельных экономических рукописей Маркса, показывала гораздо большую производительность. Гелий Борисович понимал, что уровень её знаний немецкого языка и особенностей почерка Маркса не сопоставим с его уровнем. И, конечно, Гладышева не смогла бы показывать такие цифры при отчетах, если бы не было возможности перераспределять рабочее время с других объектов, например, хранительской работы. Все это задевало самолюбие Гелия Борисовича, и это приводило порой к конфликтам.

Ольга Константиновна, подготавливая отчет, могла позвонить в 10-11 часов вечера в выходной день домой, чтобы уточнить какие-либо цифры отчета. Таким образом, годовой отчет – это было серьезное мероприятие, подготовка отчета выбивала из колеи многих сотрудников архива. От отчета, разумеется, зависело получение премии. Премии давали только при перевыполнении плановых заданий. При этом учитывалась и дисциплина. А так как Гелий Борисович Ковганкин постоянно опаздывал на работу, то его зачастую лишали премии, что тоже не способствовало его душевному спокойствию. И то, что он работал в архиве порой до 8-9 вечера, не принималось во внимание.

С ним был забавный случай, когда он задержался в читальном зале архива, отыскивая сведения по какому-то историческому событию в старых немецких энциклопедиях. Время было позднее, и милиция, делая обход здания, закрыла двери читального зала на ключ. Окончив свои поиски, Гелий Борисович обнаружил, что дверь закрыта. Он решил позвонить на пост милиции, но перепутал одну цифру и попал в Прокуратуру, находящуюся в соседнем доме. Разговор был следующий: «Я тут сижу уже давно. Выпустите меня» Сотрудник прокуратуры, взявший трубку, ответил: «Ну если сидите, значит посадили за дело!» и положил трубку, В конце концов разобрались и выпустили Гелия Борисовича, но в архиве еще долго ходили анекдоты на эту тему. Ну и поскольку талантливый человек талантлив во всем, я упомяну еще одно его достоинство. Гелий Борисович прекрасно пел песни Шаляпина и на наших архивных вечерах получал бурные аплодисменты.

В архиве предъявляли строгие требования к внешнему виду. Ю.Т. Туточкин, работавший в секции документов Коминтерна, постоянно выслушивал замечания в свой адрес из-за неухоженной бороды. Были замечания и в мой адрес. Помню, после прихода в архив Д.И. Антонюка, в качестве заведующего, он вызвал Туточкина и меня и потребовал сбрить бороды. Разумеется, мы отказались. Правда, никаких негативных последствий наш отказ не имел. Несколько раз Туточкина не пропускали в столовую ЦК КПСС из-за неопрятного внешнего вида. Женщины тоже не могли пойти в столовую в брюках. Поэтому для посещения столовой они приносили юбки и переодевались на работе.

Сотрудники ЦПА активно участвовали в спортивных мероприятиях Института: играли в волейбол (Шепелев В., Свечников В., Чернышов А., Астахова М.), принимали участие в соревнованиях по лыжным гонкам (Шепелев, Фомичев), играли в футбол, но наиболее любимым видом спорта в архиве был настольный теннис.

Фотограф архива Валентин Свечников был учителем и организатором теннисных баталий. Ежегодно проводилось первенство архива по настольному теннису. Чемпионами архива становились Шепелев В., Чернышов А., и наиболее часто плотник архива Саша Ахметов. Проводились соревнования и с сотрудниками Института, где очень хорошо играли В. Надточеев и Ю. Ваганов. Борьба была ожесточенной, но все же чаще с минимальным перевесом в очках побеждали ребята из Института, но и у нас были победы.

Одним из преимуществ ЦПА перед другими архивами была возможность поехать на стажировку за границу. Первая стажировка в Германию, в которую мне довелось поехать, была в сентябре 1979 г. От ИМЛ ехали в Берлин в десятимесячную стажировку две Ирины из сектора произведений К. Маркса и Ф. Энгельса – Антонова и Шиканян, и я от ЦПА. Учиться предстояло в двух местах – университете им. Гумбольдта в Берлине и в ИМЛ при ЦК СЕПГ. Кроме изучения и совершенствования немецкого языка, было много других заданий: знакомство с работой Берлинского ЦПА, работа в Берлинско-Бранденбургском полицейском архиве в Потсдаме, поиск документов для диссертации и др.

Было очень сложно, так как всё общение велось на немецком языке. Преподаватели не знали русского языка, поэтому старались объяснить все на родном им языке. В ИМЛ у нас был очень высококвалифицированный преподаватель – фрау Штрелов. Она могла объяснить незнакомые слова и понятия так, что мы их понимали. Мне было очень трудно. Девчонки знали язык значительно лучше меня и мне приходилось очень много работать. Жили мы в аспирантском общежитии на Магдалененплатц. Должен сказать, что многих сотрудников секции документов Маркса и Энгельса в Берлинском ЦПА я хорошо знал до поездки, так как они неоднократно бывали в Москве. Хорошо знал я и заместителя директора ИМЛ Генриха Гемкова, директора архива Хейнца Фоске, сотрудников архива Ирмгард Грюцмахер, Лизи Флихтбайл, Гюнтера Высоцки. Все они приглашали в гости к себе домой и оказывали всяческую помощь и поддержку.

Пригласили нас и на празднования 30-летия ИМЛ при ЦК СЕПГ в ресторан «Берлин». Вместе с сотрудниками архива я ездил в поездку в г. Магдебург, где нас принимали в местной Высшей партийной школе. Мы прослушали великолепный органный концерт в самом известном соборе Магдебурга. Часто организовывались поездки и в университете. Так мы ездили с аспирантами университета в г. Веймар, жили в молодежном лагере близь Бухенвальда, посетили музеи Гете и Шиллера, картинную галерею. Вместе с сотрудниками посольства СССР мы ездили на север Германии в г. Стральзунд и на остров Рюген. Приглашали нас и на коллективные посещения театров и концертов. Примерно 1 раз в неделю, я ездил в Потсдам, где работал в архиве с полицейскими документами.

Кроме того, я посетил Тюрингию – места связанные с детскими и юными годами героя моей диссертации. Жил я в гостинице г. Гота, а оттуда ездил на трамвае в курортный городок Фридрихсрода, где родился И.Г. Эккариус. Работал я и в городском архиве г. Гота, но документов для диссертации нашел немного. Посетил я также Эйзенах и Вартбург, Эрфурт и Веймар. Тюрингия мне очень понравилась! Красивый ландшафт, старинные тихие и уютные города, доброжелательные люди.

В последующие годы на стажировку ездили сотрудники Секции Мельникова Е.А. и Рязанова И.В.
Вторая месячная стажировка в 1993 г. была в Бонне, в Фонде Фридриха Эберт. Бонн, в то время, был столицей ФРГ. В архиве Фонда Ф. Эберта хранилось большое количество фондов многих лидеров германской социал-демократии. Нам предстояло познакомиться с документальными собраниями архива. Поехали мы вместе Галиной Владимировной Горской. Работа была достаточно напряженной, но мы успели сделать все, что было запланировано. Кроме Бонна, мы съездили на родину К. Маркса в старинный городок Трир, где посетили Дом-Музей К. Маркса, который меня несколько разочаровал. Его нельзя было сравнить с нашим великолепным Музеем, где были представлены и раскрыты все основные периоды жизни и деятельности К. Маркса и Ф. Энгельса. В Музее Маркса в Трире многие сотрудники были тоже мне знакомы. Нас тепло принимали, показали документальные и книжные фонды.

Следующая стажировка была вновь в Фонде Ф. Эберта, но уже в Трире, в Доме-Музее К. Маркса. Это было в январе-феврале 1997 г. Мы поехали вместе с Г.В. Ивановой. В нашу задачу входило – знакомство с особой немецкой компьютерной программой “Bismas”, освоение этой программы и создания на её основе базы данных по фонду № 1 (Фонд К. Маркса и Ф. Энгельса), разумеется, на немецком языке. Затем, уже в нашем архиве и в Амстердаме, мы должны были описывать рукописи Маркса и Энгельса по этой программе. Программа включала все основные сведения о том или ином документе.

Жили мы в гостевых комнатах Дома-Музея, в том же самом здании. Нас опекали сотрудники Дома-музея Хереберт Ламберт и сотрудник Берлинской академии наук Юрген Херрес. К концу месяца мы освоили программу и могли уже работать самостоятельно. Вернувшись в Москву, мы создавали Банк Данных по этой программе. В нашу задачу входило: дать полное описание оригиналов Маркса и Энгельса, хранящихся в РГАСПИ и в архиве МИСИ. Сведения были необходимы для работы над очередными томами полного собрания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса на языках оригинала (МЭГА).

Этой работой мы занимались в течение 3-4 лет в нашем архиве и в архиве МИСИ в Амстердаме и нами было описано свыше 7300 документов первой описи фонда № 1. Описание шло на немецком языке по следующим позициям:

Образец описания документов

Одним из основных видов работ секции документов К. Маркса и Ф. Энгельса являлась комплектование архива новыми документами, связанными с жизнью и деятельностью Маркса и Энгельса, первых международных организаций рабочего класса Союзом коммунистов и Первым Интернационалом и другими организациями пролетариата в разных странах: чартистское движение в Англии, Всеобщий рабочий Союз Ф. Лассаля в Германии и др. Каким образом велась эта сложная поисковая работа. Вначале была составлена картотека не разысканных рукописей произведений, статей и писем Маркса и Энгельса. Для этого пришлось прочитать всю переписку Маркса и Энгельса и затем, путем сопоставления писем Маркса и Энгельса и ответных писем его адресатов были выявлены несохранившиеся письма. Далее сотрудники секции проводили работу по выявлению родственников адресатов писем и их адресов.

К сожалению, тогда не было Интернета и получить необходимую информацию было гораздо сложнее, приходилось просматривать адресные книги в разных городах и странах, вести обширную переписку с Музеями, библиотеками, с редакциями газет, в которых публиковались статьи К. Маркса и Ф. Энгельса, с организациями культуры в разных странах, с правнуками Маркса и другими родственниками интересующих персон. В секции эту работу проводил Б.М. Рудяк. Кроме того, он занимался поиском книг из библиотек Маркса и Энгельса. Отслеживались также рукописи Маркса и Энгельса, которые продавались на известных аукционах: Сотби, Кристи, Штаргард и др. Зачастую удавалось получить копии этих документов и пополнить наш архив, что было очень важно для издания МЭГА. Тем более, что покупатели зачастую были анонимными и документы уходили в личные архивы, к которым не было доступа исследователей. Эту работу до последнего времени проводил я.

Вторым направлением поисковой работы были научные командировки в архивы зарубежных стран, в первую очередь в Международный институт социальной истории (МИСИ) в Амстердаме, с которым в рамках подготовки томов МЭГА в 1969 г. был заключен договор об обмене документами и описями интересующих обе стороны фондов. Аналогичная работа проводилась и в архиве СДПГ в фонде Ф. Эберта. Как правило, это были двухнедельные или месячные командировки. У меня таких командировок было 5 в Амстердам и 5 в Германию — в Бонн и Трир.

Первая из них состоялась в декабре 1984 г.. Сотрудники Института Особова И.П. и Назарова С.М., работавшие в то время в Секторе произведений Карла Маркса и Фридриха Энгельса, и сотрудники архива Рудяк Б.М. и я были направлены в научную командировку в Амстердам для работы в Международном институте социальной истории. Как известно, в архиве МИСИ хранится примерно две трети подлинных документов Маркса и Энгельса. Сотрудники Сектора должны были описать оригиналы рукописей Маркса и Энгельса для очередного тома МЭГА.

В нашу задачу входила сверка документов архива МИСИ с документами, хранящимися в нашем архиве, выявление отсутствующих у нас документов или частей документов (чаще всего страниц с надписями адреса, конвертов, пометок К. Маркса и Ф. Энгельса), заказ копий этих документов. Это была непростая работа. Многие недатированные и не имеющие названий рукописи Маркса и Энгельса по-разному назывались в нашем архиве и в Амстердамском, имели различную датировку и определить их идентичность можно было лишь путем сопоставления текстов.

Имелась еще одна существенная подсказка, к сожалению, не на всех рукописях. Когда в 20-е годы изготавливались фотокопии документов архива СДПГ, в первую очередь рукописей Маркса и Энгельса и их соратников, сотрудники архива Института Маркса и Энгельса провели индексацию страниц рукописей различными буквенными и цифровыми индексами и это значительно помогало в работе. В ходе этих командировок было выявлены десятки документов, оригиналы которых были утрачены во время многочисленных перемещений архива СДПГ накануне войны.

В нашем архиве они сохранились в виде фотокопий, сделанных по инициативе Д.Б. Рязанова в 1924-1927 гг. и таким образом, эти рукописи были доступных для историков. В ЦПА была проведена большая подготовительная работа по сверке описей МИСИ с нашими описями. Это позволило нам сэкономить много времени. Мы были неплохо подготовлены и результаты командировки были весьма впечатляющими. Мы привезли копии ряда документов, отсутствующих в нашем архиве, более сотни документов (в основном писем) были дополнены страницами с надписями адреса и с пометками авторов, конвертами. Это было очень важно для установления датировки писем или авторства ряда писем, так как эти данные зачастую отсутствовали в основном тексте документов.

В МИСИ работали высококвалифицированные сотрудники, с некоторыми я уже был знаком, так как они работали в нашем архиве. Особенно дружеские отношения у меня сложились с сотрудником русского отдела Северной и Восточной Европы МИСИ Лео Ван Россумом, который опекал меня и во время всех последующих командировок в Амстердам.

В последующие командировки в Амстердаме, я занимался продол-жением описания подлинных документов К. Маркса и Ф. Энгельса, хранящихся в архиве Международного Института социальной истории в Амстердаме.

Следует упомянуть еще одно мероприятие, связанное с комплектованием архива новыми документами. В 1972 г. наш архив получил на депозитарное хранение страховые микрофильмы фондов Берлинского Центрального партийного архива при ЦК СЕПГ. Мы получали контейнеры с микрофильмами в аэропорту Шереметьево и затем отправляли их в хранилище № 2 архива в Балашове.

Немецкая сторона в 1985 г. отметила и наградила нашу бригаду: в Посольстве Германской Демократической Республики для нас был устроен прием, с фуршетом и вручением наград. Амиантов был награжден золотым почетным знаком Общества германо-российской дружбы, мы же получили такую награду в серебре.

16 апреля 1997 г. президентом Ельциным был подписан договор о возвращении всего комплекса этих материалов в Германию. Всю работу по отправке микрофильмов под руководством Ю.Н. Амиантова проводили те же сотрудника архива: Шепелев, Свечников, Любимов и я.

Нашему архиву были возмещены расходы по хранению микрофильмов и, кроме того, нам были предоставлены дубликаты немецких фондов по нашему списку. Речь шла, в первую очередь, о тех фондах, которые пополняли аналогичные фонды нашего архива: К. Маркса и Ф. Энгельса и членов их семей, В. и К. Либкнехта, А. Бебеля, Ф. Меринга, К. Каутского, Р. Люксембург и других деятелей германской социал-демократии. Все эти материалы были включены в фонд 673 нашего архива.

Большую работу архив проводил с правнуками Маркса и именно от них были получены сотни документов и фотографий, книг с пометками Маркса и Энгельса, писем членов их семей. В 90-е годы эту работу успешно вела Галина Андреевна Юдинкова.

Вновь полученные документы сразу же включались в плановые задания по обработке и описанию документов. Обработка документов начиналась с их расшифровки, то есть создавались машинописные копии документов и именно этой работой занимались Гелий Борисович Ковганкин и Нина Левина.
Несколько слов о расшифровке документов. Важнейшие рукописи Маркса-Энгельса начали расшифровывать уже осенью 1923 года. В конце 1924 г. приступили к организации, описанию и каталогизации существующих и вновь добавленных архивных материалов. В 1925 г. в институте был создан специальный экономический отдел (под руководством Августа Тальгеймера), который занимался расшифровкой экономических рукописей Маркса. Этот отдел просуществовал с 1925 по октябрь 1927 года и завершил расшифровку тетрадей так называемых больших и малых экономических серий.

Всем рукописным текстам Маркса присущи три характерные взаимосвязанные особенности:

1) беглый некаллиграфический почерк, который часто менялся в одной рукописи от вполне разборчивого до крайне неразборчивого;

2) Многоязычность (общее количество языков на которых написаны рукописи составляет около 10 западноевропейских языков; в рукописях часто встречаются иноязычные вставки);

3) Огромное богатство и многообразие содержания.

Кроме того, Маркс широко применял специфические сокращения путем опускания букв в словах и слов в предложениях. Многие рукописи Маркса имеют физические повреждения, помарки, авторские зачеркивания многих вариантов слов и предложений. Это также создает дополнительные сложности при расшифровке рукописей.

До 1873 г. Маркс писал на немецком готическим шрифтом, а затем полностью перешел на латинский шрифт. Поэтому при расшифровке рукописей, написанных латинским и готическим шрифтами, необходимо хорошо знать различие и сходство форм букв, присущее этим шрифтам.

Маркс часто писал отдельные буквы латинского алфавита, деформируя их, что увеличивало их сходство с другими буквами. Например, в некоторых экономических рукописях Маркса, где речь идет о соотношении денег (Geld) как всеобщей меры стоимости и золота (Gold) как благородного металла, вследствие опасного сходства букв „e“ и „o“, часто только понимание смысла текста обеспечивает однозначность расшифровки этих слов.

В черновиках Маркса много зачеркнутых вариантов, расшифровка которых очень сложна вообще, а иногда и невозможна. Слова и предложения вычеркнуты такими жирными чертами, что порой видно лишь верхняя или нижняя часть отдельных букв. При скорописи на немецком языке Маркс широко применял присущие ему сокращения слов, опуская те или иные буквы. Особенно в наиболее применяемых им в тексте словах.

Например, в существительном „Verhältniß“ опускаются те или иные буквы, либо все за исключением первой и последней. Определенный артикль der, die, das обозначается единообразно как «d.» перед склоняемыми существительными и прилагательными независимо от их родов, чисел и падежей. Некоторые формы настоящего и прошедшего времени глагола werden обозначаются одинаково как wden (werden und worden) und wd (wird und ward). В таких случаях расшифровщику приходится опираться на наличные слова и буквы и руководствоваться лексическим составом, грамматическими связями и смысловыми соотношениями слов в рукописных текстах Маркса.

Главными рабочими языками Маркса были немецкий, английский и французский языки. Он владел ими блестяще и написал на них преобладающую массу рукописей. Но наиболее сложным для расшифровки является немецкий язык, на котором Маркс сделал большую часть выписок. Он применял его во всех формах: литературной, обиходно-разговорной, просторечной и диалектной. Маркс насыщал свой немецкий язык вставками из иностранных языков: слов и терминов для большей точности, оборотов речи, пословиц и поговорок, цитат, высказываний третьих лиц для обеспечения аутентичности, цитат из классиков мировой художественной литературы.

Наилучшими расшифровщиками рукописей Маркса была его жена Женни Маркс-Вестфален и Ф. Энгельс, который полагал, что он «единственный из оставшихся в живых, кто в состоянии расшифровать этот почерк и разобрать эти сокращения слов и целых фраз». К счастью, Энгельс ошибался. В архиве работал целый ряд отличных специалистов, которые смогли расшифровать рукописи К. Маркса и подготовить их к публикации. Это П.Л. Веллер, Н..И. Непомнящая и Г.Б. Ковганкин. Их усилиями были расшифрованы все рукописи и письма Маркса и Энгельса, а также проверены расшифровки сделанные ранее, что позволило подготовить документы к печати в наиболее точном, соответствующем рукописи виде. После расшифровки описывалось основное содержание документов и составлялись различные каталожные карточки. Документ получал номер и включался в состав фонда.

Сотрудники секции документов К. Маркса и Ф. Энгельса активно участвовали в подготовке документальных сборников по материалам архива. Из сборников, подготовленных сотрудниками секции, назову лишь некоторые: «Переписка членов семьи Маркса с русскими политическими деятелями». М., 1974; «Альбом фотографий Маркса и Энгельса». М., 1976; «Русские книги в библиотеках К. Маркса и Ф. Энгельса». М., 1979. К 100-летию со дня смерти Маркса наша секция выпустила большой том переписки (719 стр.) К. Маркса и Ф. Энгельса с членами семьи Маркса за период с ноября 1835 по сентябрь 1871 г., которая образует своего рода документальную летопись жизни Маркса и Энгельса.

В ней отражены важнейшие этапы их биографий, отдельные вехи их научной, авторской и редакторской деятельности, практической работы в Союзе коммунистов и Первом Интернационале. 193 письма членов семьи Маркса было опубликовано впервые. В книгу вошло 348 документов, хранящихся в нашем архиве. В их числе 55 писем Маркса, 17 Энгельса и 274 письма и 2 телеграммы членов семьи Маркса.
Сотрудники секции готовили и второй том переписки с 1871 по 1895 гг., но осуществить это издание не удалось.

Кроме командировок, связанных с комплектованием архива новыми документами, были и научные командировки на конференции и совещания, где делались доклады и сообщения по документальным фондам архива.

Одной из первых таких командировок была поездка вместе с директором ЦПА Антонюком Дмитрием Ивановичем в Чехословакию в мае 1983 г. для участия в Совещании заведующих партийными архивами социалистических стран.

Это был год столетия со дня смерти Карла Маркса и мне предстояло выступить с сообщением о составе и содержании Фонда № 1 (Документы К. Маркса и Ф. Энгельса). Жили мы в современной гостинице «Прага». Гостиница стояла на горе в окружении цветущей сирени и плодовых деревьев. С балкона открывался прекрасный вид на историческую часть города. Уровень Совещания был высоким, условия работы и организация были соответствующими. Разумеется, я очень нервничал. Я был не только самым молодым по возрасту, но и с самой низкой должностью – старший научный сотрудник. Зарубежные архивы представляли директора и заместители директоров партийных архивов социалистических стран. Однако все прошло хорошо.

Сообщение вызвало определенный интерес. Было много вопросов по теме доклада. Кроме заседаний у нас было и свободное время, нас познакомили с местным партийным архивом и библиотекой, провели экскурсию по городу, показали старинный замок. Эта была моя первая, очень ответственная командировка.

Следующей командировкой, которая оплачивалась нашей стороной (ИМЛ при ЦК КПСС), была поездка в 1988 г. вместе сотрудником Сектора К. Маркса и Ф. Энгельса Георгием Александровичем Багатурия на конференцию в Ригу. Конференция была посвящена 170-летию со дня рождения Карла Маркса.

Наши выступления транслировались по радиовещанию. Любопытно, что на конференции выступал с приветственным словом и сидел за одним столом с нами в президиуме первый секретарь ЦК КП Латвии Горбунов, который стал позднее, после выхода Латвии из состава СССР, первым председателем Верховного Совета Латвии. Все последующие командировки, а их было немало, оплачивались принимающей стороной.

Заведующие архивом. За время моей работы в архиве сменилось несколько заведующих архивом.

Меня принимали на работу при Соловьеве Александре Аресентьевиче. Под его руководством я проработал около 5 лет. При всех его положительных качествах было и одно, на мой взгляд, отрицательное. Это осторожное отношение к молодежи. Молодые сотрудники архива с большим трудом продвигались по служебной лестнице. Очень сложно было получить высшую по тем временам ставку – старшего научного сотрудника.

Помню, когда Леонид Бабиченко, работавший в секции документов Коминтерна младшим научным сотрудником, защитил кандидатскую диссертацию и пришел к А.А. Соловьеву, чтобы узнать перспективы своего продвижения по служебной лестнице, то услышал от него следующую (со слов Л. Бабиченко) фразу: «А мне кандидаты наук в архиве не нужны!».

В результате архив потерял ценного, молодого и перспективного сотрудника с хорошим знанием немецкого языка. Бабиченко уволился и работал затем в Музее Октябрьской революции. И это при том положении, что секцией документов Коминтерна руководила в то время Ендакова Валентина Михайловна, которая родилась в 1917 г. и ей уже нужна была смена. В секции не было ни одного кандидата наук. За исключением М.Н. Смолиной, хорошо знавшей французский язык, и С.М. Розенталь – испанский язык, все другие сотрудники этой языковой секции владели иностранным языком не очень хорошо. То есть, на мой взгляд, здесь было принято явно недальновидное решение руководителя архива.

Первым заместителем заведующего архивом долгие годы был Василий Васильевич Аникеев (на фотографии крайний справа), хорошо знавший историко-партийные документы. Одновременно он вел курс «Партийные архивы» в МГИАИ, был председателем экзаменационной комиссии, когда мы сдавали выпускной государственный экзамен. Он производил впечатление достаточно сурового и строгого руководителя. Но так как мне не приходилось с ним часто соприкасаться по работе, я не могу дать ему более развернутую характеристику.

После того, как А.А. Соловьева перевели в Общий отдел ЦК КПСС, заведующим архивом стал Дмитрий Иванович Антонюк, присланный из ЦК КПСС. Ранее он работал в ЦК КПСС Молдавии. Он очень отличался от своего предшественника, имел проблемы в образовании и некоторые не самые лучшие черты характера. Его не очень хорошо приняли в архиве. Он попытался сделать ставку на молодежь.

Именно в его правление в архив были приняты выпускники МГИАИ Лариса Роговая, Марина Астахова, Леонид Молчанов, Сергей Якушев, Елена Мельникова, Алла Коваленко и еще много других молодых способных и перспективных сотрудников. Не всё, что он пытался сделать в архиве, было оправдано, но его несомненным достоинством было то, что архив получил надежную смену. Он был неплохим организатором и администратором.

Во время его правления архив провел перемещение документов архива в новое архивохранилище, построенное в 1982 г., провел массированную, облегченную обработку необработанных фондов, что позволило ввести документы этих фондов в научный оборот. Например, в секции документов К. Маркса и Ф. Энгельса были обработаны (в основном В.А. Мыльниковым), все франкоязычные фонды, большой фонд немецкого социал-демократа Вильгельма Дитмана (обрабатывала бригада сотрудников секции). Таким образом, количество необработанных фондов архива резко снизилось.

При всех критических замечаниях в его адрес по этому поводу, не могу не заметить, что это было правильное решение. Всеми этими фондами можно пользоваться, так как основная информация об их составе и содержании есть. И перерабатывать эти фонды не нужно. Он первый стал посылать молодые кадры на международные конференции. Так в Польшу на совещание заведующих партийными архивами социалистических стран съездил А.А. Волков, на такое же совещание в Чехословакии направили меня.

Период руководства архивом Д.И. Антонюка можно оценивать по разному, его не очень любили за косноязычность, нежелание прислушиваться к мнению ответственных сотрудников, проработавших в архиве долгие годы, но, объективно говоря, в его правление были заложены основы дальнейшей работы архива. Во всех документальных секциях и других подразделениях архива была подготовлена надежная смена. И из этих молодых людей впоследствии выросли руководители: заместитель директора РГАСПИ М.С. Астахова, директор ГАРФ Л.А. Роговая, заместитель руководителя Федерального архивного агентства Наумов О.В. и др.

Следующим руководителем архива был И.Н. Китаев. Ранее он работал, если не ошибаюсь, в Куйбышевском обкоме партии. Он проработал недолго и был очень осторожным человеком. Его деятельность совпала с перестройкой. Именно в этот период из архива ушли многие молодые сотрудники.

Затем директором архива стал В.П. Козлов. Ничего определенного об его краткосрочном пребывании на этом посту сказать не могу. В этот период слабой государственной власти было допущено очень много ошибок на всех уровнях государственной власти, в том числе и в архивном деле. Желание побыстрее снять гриф секретности с многих фондов и отдельных документов привело к тому, что был открыт ряд документов Коминтерна, содержавших тайну личной жизни. В результате пострадали некоторые родственники функционеров Коминтерна в Италии и Англии. На наш архив в этот период сыпался поток обвинений, причем многие из них были незаслуженными. В эти сложные времена архив покинули многие сотрудники, проработавшие в архиве не один десяток лет.

Новым директором архива стал Кирилл Михайлович Андерсон. Можно сказать, что он вернулся к своим истокам, так как именно в ЦПА он начинал свою трудовую деятельность в далекие 60-е годы. Архив возглавил историк, квалифицированный специалист с прекрасным знанием английского языка и современных коммерческих отношений.

Ему пришлось решать очень много сложных проблем, связанных с имущественными отношениями. Нам удалось в этот период получить материалы расформированного музея К. Маркса и Ф. Энгельса и группу квалифицированных специалистов, работавших в 1993 г. в музее.

В архиве была создана музейная группа, а фонды архива пополнились ценнейшими изобразительными материалами и предметами. Группой руководила Светлана Михайловна Котова, блестящий специалист и профессионал высокого класса, прекрасно знавшая фонды и коллекции Музея. Именно её усилиями фонды Музея были спасены и включены в состав коллекций нашего архива.

Архив вел борьбу и за бывшую библиотеку ИМЛ, фонды которой тесно связаны с нашими фондами. Например, коллекция австрийского политика и историка И.А. Гельферта, который на протяжении жизни собирал материалы по истории революций 1848-1849 гг., была приобретена Д.Б. Рязановым в 1927 г. и при получении разделена на три части: документальная часть осталась в архиве, а книги, плакаты, брошюры этого большого фонда – в библиотеке и Музее К. Маркса и Ф. Энгельса. К сожалению, нам не удалось выиграть эту борьбу и бывшая библиотека ИМЛ стала филиалом Государственной публичной исторической библиотеки России и получила название Центр социально-политической истории.

За годы перестройки и реформ была разрушена сложившаяся и вполне логичная структура архива, система подготовки кадров. Архив был включен в систему государственных архивов России. Разрушив структуру ЦПА – была разрушена и система подготовки кадров. Cтруктура ЦПА – деление на секции, связанные с определенным комплексом документов, в которых осуществлялись все виды архивных работ (хранение, систематизация и описание документов, создание НСА, публикация), была более удачна и адекватна составу и структуре материалов архива, чем нынешняя функциональная система, единая для всех архивов. Основное преимущество прежней системы состояло в специализации сотрудников по конкретным группам фондов, что обеспечивало глубокое знание содержания материалов.

После реформирования хранители оказались оторваны от других научных сотрудников, их работа ограничивается теперь подбором и выдачей дел, выполнением несложных запросов, проверкой наличия документов. Они оказались в стороне от научной работы. А раньше хранители осваивали и другие виды работ: научно-техническую обработку документов, участвовали в публикациях документов, выступали на научных конференциях и совещаниях. На производственных совещаниях в документальных секциях они слушали отчеты сотрудников об обработке фондов, об учете и комплектовании архива, о подготавливаемых публикациях документов и научных статьях и др. Это позволяло им накапливать знания и быстро прогрессировать.

В результате реформы в архиве сразу же возникли отдельные направления деятельности, прежде всего, требующие знания иностранного языка, не подкрепленные молодыми кадрами. Это такие важные направления, как работа с документами К. Маркса и Ф. Энгельса, документальными фондами по социальной истории стран Западной Европы и Америки 18 – начала 20 вв., с документами В.И. Ленина и с научно-справочным аппаратом этих фондов. Была ликвидирована группа хранителей, осуществлявших работу по описанию и хранению двух важнейших фондов нашего архива: Фонда № 1 (Документы К. Маркса и Ф. Энгельса) и Фонда № 2 (Документы В.И. Ленина).

Изменилась и система учета документов. Ранее учет документов, в том числе и документов новых поступлений, велся в каждой документальной секции. В конце года сведения суммировались и передавались в группу централизованного учета, в которой постоянно работало от 3 до 5 сотрудников. После реформы за учет документов архива в целом отвечала заместитель начальника отдела Ярмоленко И.Б. Разумеется, она была не в состоянии одна выполнить весь этот огромный объем работ по учету документов. Одно из важнейших направлений деятельности архива оказалось не обеспечено кадрами. И сразу возникли проблемы с учетом документов архива.

В 1999 г. к нам также присоединили бывший архив ЦК ВЛКСМ, (ЦХДМО), однако мы получили вместе с документами архива огромное количество проблем, которые приходилось оперативно решать. Учет в этом архиве был поставлен плохо, многие материалы в процессе многочисленных перемещений архива были утеряны и нам пришлось проводить большую работу по подготовке актов на списание документов. Положение осложнялось еще и тем, что в этом архиве не было ни одного сотрудника, работавшего до 1991 г. и хорошо знающего состав и содержание документальных материалов.

В период руководства архивом К.М. Андерсоном в архиве было осуществлено несколько важных международных проектов. Наиболее существенным и значимым был проект компьютеризации документов Коминтерна. Был оцифрован огромный комплекс материалов по истории Коминтерна, введены заголовки описей, что позволило не только сократить объемы подбираемых исследователям материалов, но, и открыло доступ российским и иностранным исследователям к большинству документальных фондов по истории Коминтерна. Теперь можно изучать документы этих фондов через Интернет, что в значительной мере облегчило работу хранителей документов.

С проектом компьютеризации документов Коминтерна была тесно связана подготовка биографического справочника ведущих деятелей Коминтерна. Сотрудники архива С.М. Розенталь, Ю.Т. Туточкин и я, а также несколько сотрудников других институтов, подготовили для публикации биографии функционеров Коминтерна по материалам личных фондов. Это была большая работа итогом которой стали биографии 11885 сотрудников Коммунистического Интернационала из разных стран мира.

Кроме того, мы написали статьи и доклады по своим разделам, которые были в апреле 2005 г. заслушаны на международной конференции в Ганновере. Её участниками были ученые разных стран, специалисты по основным вопросам деятельности Коминтерна. От нашего архива на конференции выступали К.М. Андерсон, В.Н. Фомичев, С.М. Розенталь и Ю.Т. Туточкин. Конференция проходила в течение 3-х дней. Было много выступлений и дискуссий.

Материалы конференции и биографии членов Коминтерна были опубликованы в сборнике издательства «Akademie» в 2007 году.

В 2008-2010 гг. директором РГАСПИ был О.В. Наумов. Под его непосредственным руководством осуществлялось внедрение в работу РГАСПИ современных информационных технологий – создание баз данных, оцифровка документов, размещение их для общего доступа в Интернете.

***

За 50 лет работы в архиве сделано немало: свыше 15 интервью на телевидение и в прессе, более 20 докладов по материалам архива на международных конференциях по проблемам марксизма и рабочего движения: в Чехословакии, Германии, Японии, Китае, а также в России.

Значительное количество докладов и сообщений (9) было сделано во время 5 научных командировок в Японию в 2003-2007 гг. За годы работы в архиве сложились тесные, а зачастую и дружеские контакты с историками-марксоведами разных стран. Почти ежегодно мы встречались на различных конференциях, переписывались и консультировались по основным вопросам истории марксизма и международного рабочего движения 18-19 вв.

Первое приглашение выступить в Японии с докладом о составе и содержании фонда К. Маркса и Ф. Энгельса я получил в августе 2003 г. Инициатива приглашения принадлежала профессору и сенатору Тохоку университета в Сендае, доктору экономических наук Идзуми Омура. Впервые мы познакомились с ним во время его первого пребывания в Москве и работе в нашем архиве в 1996 г. Знакомство было продолжено во время моей научной командировки в МИСИ в Амстердаме в 1999 и 2001 гг.

Профессор Омура также был в этот период в 3-х годичной командировке в Амстердаме и работал в архиве МИСИ. Он готовил к изданию 12 том МЭГА с экономическими рукописями К. Маркса. Мы много общались и подружились, вместе ходили обедать, много гуляли по вечерам. У него была, взятая напрокат, машина и мы совершили много поездок по городам Голландии и Бельгии, знакомясь с достопримечательностями этих стран. Идею приглашения меня в качестве докладчика в Сендай он высказал ещё в 2001 г., но осуществить её смог только в 2003 г.

В последующие мои командировки в Японию были сделаны доклады и сообщения в Тохоку университете в Сендае, в университетах Токио, Осаки, Киото, а также на семинарах по истории марксизма в научном центре Токийского университета на юге Японии.

В ходе этих командировок было достигнуто соглашение нашего архива с Тохоку университетом и Маркс-Энгельс Штифтунг об оцифровки оригинальных документов из фонда К. Маркса и Ф. Энгельса. И в течение 3 лет все автографы Маркса и Энгельса из фонда № 1 архива были оцифрованы. Создание цифровых копий позволило исключить оригинальные документы Маркса и Энгельса из оборота, облегчило и ускорило выполнение запросов по этому фонду. Подготовители очередных томов МЭГА получили в свое распоряжение оцифрованные документы.

Мне всегда нравилось работать с документами, находить в них новые сведения по самым различным проблемам международного рабочего движения. И все мои публикации, а их за 50 лет работы набралось свыше 60, написаны на материалах нашего архива. Мне не очень интересно было писать о том, что хорошо известно, описано. И многие из тем я открывал первым. Поэтому у меня не возникало проблем с публикацией моих исследований.

Мои статьи издавались в России и Германии, Чехословакии и Венгрии, США и Китае, и очень много в Японии. Единственный раз, когда мне не удалось опубликовать книгу в России, было подготовленное мной в 2000 году факсимильное издание двух альбомов: фотоальбома дочери Маркса Лауры Лафарг и альбома анкет (так называемых «Признаний») старшей дочери Маркса Женни Лонге. Факсимильные издания очень дороги и мои безуспешные попытки найти издателя в России закончились неудачей. Пришлось обратиться за помощью к друзьям. В результате у сборника появилось 3 соавтора: 2 японских профессора и один профессор из Германии и сформировался творческий коллектив.

Японские коллеги решали финансовые и технические вопросы, а также осуществляли перевод текста на японский язык. Рольф Хеккер, профессор из Германии, проверял немецкие переводы, переводил многие комментарии к фотографиям и анкетам, готовил тексты в Германии. В результате, это великолепное факсимильное издание вышло в 2 томах с СД-диском в Токийском издательстве «Far Eastern Booksellers» и в издательстве «Akademie» в Берлине в одном томе. Токийское издание снабжено многими фотографиями из нашего архива. Тиражи были очень быстро распроданы и приобрести это издание сейчас невозможно.

Издание получило хорошую прессу. В Германии, Японии, Китае на книгу вышло свыше 15 исключительно положительных рецензий.

Эта оценка чрезвычайна важна для меня, так как издание оценивали специалисты высокого класса, а не дилетанты от науки. К сожалению, в России её выход в свет не заметили и проблемы истории марксизма в настоящее время не пользуются в нашей стране особой популярностью.

Сложившийся творческий коллектив продолжил свою работу и в 2010-2011 гг. мы подготовили и издали все сохранившиеся документы о «внебрачном сыне» Карла Маркса Фридерике Демуте под заголовком «Karl Marx is my father» («Карл Маркс мой отец»).

Книга вышла в том же Токийском издательстве.

В настоящее время наибольший интерес к проблемам международного рабочего движения, к истории марксизма и социалистических учений проявляют в Китае. Мне довелось дважды выступать в Пекине на международных конференциях, посвященных юбилейным датам К. Маркса.

Китайские историки проявляют большой интерес к приобретению рукописей Маркса и Энгельса на аукционах и активно комплектуют свои архивы документами и книгами по названным проблемам, продолжают издавать их произведения. Китайское Бюро переводов приглашало меня поработать у них консультантом, но возраст уже не совсем подходящий для таких начинаний и я отказался.

Прошли годы и за последние 10 лет в архиве почти полностью поменялся коллектив, осталось лишь несколько сотрудников из бывшего состава Центрального партийного архива, изменилась обстановка в архиве и текущие задачи, увеличилось количество исследователей в читальном зале архива. Архив стал более активно популяризировать документы архива на различных документальных выставках, документально подтверждая и раскрывая содержание многих исторических событий нашего времени.

В.Н. Фомичев